Картинка из Интернета. Изображение оригинала найти не удалось. Видимо, не сохранились они для следующих поколений до появления Всемирной паутины. Выглядел транспортир вот так. Только шкала внизу была на 50 см, и в середине горизонтальной части была ручка
С праздником, товарищи! С Днём знаний! С 1 сентября!
Первый день осени. Вот и лето прошло.
Предлагаю прочесть мои воспоминания о школе.
Рассказ написан по мотивам моего же, опубликованного на другом сайте пару лет назад.
Много лет уже прошло. Очень много со времени описываемых событий.
В своё время я закончил сельскую школу-восьмилетку. Как и все жилые и административные объекты, располагалась она в большом деревянном доме. Ещё больше лет назад дом принадлежал местному попу.
Советская власть оставила его безработным, превратив церковь в клуб, чем немало порадовала молодёжь.
Поп? А что ему оставалось после оптимизации церкви делать? Куда-то убыл.
Дом и так был большой, да ещё и напристраивали к нему дополнительных помещений, чтобы классы разместить. Длинные тёмные коридоры с деревянными крашеными полами.
Зимой их втихаря натирали парафином, бывшим малодоступным, или воском, добывая огарки свечек у бабушек, и катались на этом импровизированном катке.
Из обуви это обязательно были валенки. Ботинки портили всю красоту.
Иногда кто-то из учителей поскальзывался и даже падал. Проводилось расследование по поиску мастера натирки. Глухарь.
Отдавался приказ уборщицам на внеочередную протирку полов. Потом всё повторялось.
Учеников по городским меркам в школе было маловато – 115–120 человек на 8 классов без параллельных.
Младшие 4 класса считались начальной школой, и их объединяли 1-й с 3-м и 2-й с 4-м.
Оборудованы классы были просто замечательно
- наглядные пособия и инструменты (циркули, транспортиры, треугольники);
- географические карты – политические, физические, СССР, полушарий, мира;
- многочисленные плакаты по русскому языку (конечно же про «жи-» и «ши-»);
- портреты политических деятелей, учёных, писателей...
Мы в 4-м тогда учились…
К доске пошла очередная жертва. Сашка, Шурка белобрысый и головастый (это не об уме) крепыш.
Уши у него были просто замечательные: Такие широко расставленные толстые лопухи.
Если смотреть на них со спины владельца на свет, то они просто светились розовым. А если ещё подкравшись сзади щёлкнуть по ним, то они колыхались словно на ветру. Но злоумышленник обычно этого не видел, убегая – хозяин их бывал от этого зол, да и силёнкой не обижен.
И вот Шурка что-то изображал на доске из арифметики. А мы, поскольку учительница принялась за мелких, занялись каждый своим делом.
Из этого состояния умиротворённости нас просто вырвал крик учительницы: «Ты что наделал? Чем ты думал?». А человек она была очень эмоциональный.
Да что же это её так? Отвлекаемся на объект возмущения
Наш математик Саша, оказывается, в раздумьях взял транспортир, висевший на доске, я забыл сказать, что классные доски у нас были стоячие, а транспортир в арифметике вещь совсем никчемная, и надел его себе на шею.
Учительница бросилась к Шурке и стала снимать с него транспортир.
Но тот не шёл – застревал на ушах. Они их и прижимала к голове, и трубочкой складывала и, похоже, больно – Сашок скукоживался, вздрагивал и вырывался.
«Стой спокойно, не вертись», – командовала учительница.
Бесполезно, уши так и заклинивали обратный ход.
Тем, кто не знает или уже не помнит, какие были тогда транспортиры, напомню.
Это изделие из 8-мм фанеры с отверстием-полукругом в середине. По форме точно такое, что на снимке выше.
На это была наклеена разлинованная на градусы и с линейкой в нижней части бумага. Для удержания столь увесистой конструкции к ней была приделана деревянная ручка.
Вот в упомянутый полукруг и вошла Шуркина голова вместе с ушами.
Звучит команда учительницы: «Позвать директора!»
Побежало полкласса. Новая команда упорядочила «Ты! Иди! Позови!»
Вообще-то директора уважали и боялись. Никогда он не кричал, много не говорил. Но в его присутствии наступала удивительная тишина. Тогда авторитет учителя, а тем более директора, был непререкаем. Да и прошли через него чуть не все жители села, у некоторых уже и внуки стали школьниками. Но это чуть позже.
Внешний вид ученика должен был быть безукоризненным. Практически армейские порядки.
Несоблюдение формы одежды было наказуемо. Причёска у мальчишек по единому стандарту. Если кому-нибудь приходило в голову отпустить волосы подлиннее, то на большую перемену объявлялся общий сбор, т.е. линейка, и перед строем на темени модника выстригалась полоса наголо. Довольно болезненно.
Нет, не электрической машинкой, а ручной. Были тогда такие.
И, представьте, никто не кричал о нарушении прав и превышении полномочий, а про ювенальную юстицию, наверно, ещё и на Западе не слышали!
Абсолютно наоборот, даже родителям это доставляло немало веселья и ввергало в собственные воспоминания.
Наконец, в коридоре послышалось скрип-скрип, это скрипели сапоги директора. Такой равномерный и неторопливый скрип обычно включают в фильмах ужасов.
Казалось, что звуки в природе исчезли.
Стало слышно, как забилась от страха в истерике муха.
Директор долго смотрел. Губы его сжались в тонкие ниточки. Потом он как-то с трудом спросил: «Как же это ты, Сашок?» Сашок заплакал.
«Так, – произнёс директор, – позовите Виктора Петровича (учитель по труду и пению) и пусть ножовку возьмёт».
Скороходы умчались. В предвкушении процесса избавления Шурки начался диспут.
«А зачем ножовка?» – поинтересовался один недогадливый.
«Как это зачем! А как Шурке уши пилить, не транспортир же пилить, он потом нужен будет», – ответил другой.
«Нет, – сказал третий, – надо голову, без ушей всё равно не слезет».
Шурка заплакал крупными слезами, уже завывая. При девчонках. Дискуссия о ножовке набирала обороты. О потерпевшем подзабыли.
Директор стоял спиной к потерпевшему. Лицо его было каменно-неподвижным.
Пришёл трудовик с большой ножовкой и топором на всякий случай, что вызвало новый вал предположений и высказываний до взаимных оскорблений.
«Где?» – коротко поинтересовался мастер.
Все сразу вспомнили про ЧП и бедного Шурку. А он стоял у доски с транспортиром в руках.
9.8М
79.7к
