Нашедшийся брат, гей и закладка (или обычный вторник адвоката)

Lamp light.

It never helped me through the night.

The thoughts refuse to go away,

They come to tell me you were right,

Always... © Baba Yaga

Дорога к залу судебного заседания

Далеко не все петербургские райсуды монументальные и внушительные.

Этот, например – настоящий сарай.

Как угодно, но здание – откровенно безобразное:

Уже на проходе началось очевидное-невероятное.

Пристав проверил удостоверение и спрашивает:

-Извините, а у Вас есть брат?

-Брат?

-Ну да. Он тоже адвокат.

-Серьёзно?

-Ну да. Приходил часто осенью и зимой. Очень на Вас похож.

Его напарник вмешивается:

-Точно-точно. Приходил. Фамилия как у Вас, даже инициалы Ваши.

Я, совсем сбитый с толку:

-Так, подождите. Вы говорите, у меня есть брат, очень похожий на меня, тоже адвокат, с такими же, как у меня, фамилией и инициалами. Я ничего не упустил?

-Всё верно. Можно по журналу проверить, но… сами понимаете, долго.

Чешу в затылке:

-Ладно. Разберёмся с этим братом. Индийское кино какое-то…

Спойлер: разобрался. Но уже вечером, дома и в спокойной обстановке.

Выбросил я из головы лишнее и двинулся вверх по лестнице.

Here we go, so let’s get started

В работе

Нынешнее заседание – самое обычное, уголовное дело по мошенничеству. Честно говоря, судить там некого и не за что, ибо гражданско-правовые отношения, но у обвинения – пока что иное мнение. Впрочем, всё только начинается, и после стандартного установления личности, оглашения обвинительного заключения и высказывания краткого отношения к обвинению подсудимый стал давать согласованные показания и отвечать на вопросы защитника (меня), прокурора и суда. Замечание: многие адвокаты зачем-то советуют своим подзащитным давать показания только после исследования всех доказательств обвинения.

На мой взгляд – это в целом неверно и крайне наивно.

Во-первых, судьям всё равно, когда даются эти показания (уговаривать не станут), гораздо важнее – о чём. Во-вторых, доказательная база обвинения и так понятна – из обвинительного заключения. Какие-то фундаментальные изменения в ходе суда она вряд ли претерпит. В-третьих, если есть что сказать суду на предъявленное обвинение, при этом сам подзащитный знает, что он невиновен – зачем тянуть? Расскажи всё, как было, ответь на вопросы прокурора и суда.

Тем самым покажешь – мне скрывать нечего, ибо я невиновен.

Не говоря уже о том, что прокурор, задавая вопросы в начале заседания, не сможет ссылаться на доказательства обвинения – их ещё не исследовали.

А защита, за счёт заранее выверенной позиции и чётких ответов на предполагаемые уточняющие вопросы судьи и прокурора, создаст правильный «фон» для последующей оценки доказательств обвинения.

Которые волей-неволей будут потом сверяться судом с теми показаниями, что уже успел ранее дать подсудимый. А не наоборот (ибо это хуже для восприятия).

Короче говоря, когда рассказываешь суду всё и сразу, как правило, повышается градус доверия суда (за исключением исключений), при этом нужные детали можно дополнить и после исследования доказательств обвинения.

Итак, отбивается подсудимый от вопросов прокурора.

Судья (женщина) внимательно слушает.

Подсудимый то и дело упоминает юрисконсульта его фирмы – мол, «юристка наша то», «юристка наша это», «юристке были даны указания» и всё такое прочее.

Судья хмурится, не выдерживает и вмешивается:

-Подсудимый, что ещё за «юристка»?

-Наш юрисконсульт, фамилия…

-Так и говорите, как положено. А то – «юристка»… Вы гей?

Подсудимый застывает в ступоре. Судья продолжает:

-Верховный Суд разъяснил – нельзя употреблять феминитивы! Это указывает на принадлежность к ЛГБТ**! Подсудимый, Вы знали это? Вам что, Ваш защитник этого не разъяснял? Защитник, Вы разъясняли своему подзащитному этот момент?

-Разъяснял, ваша честь. Но мой подзащитный не гей. Он может это доказать.

Тут уже судья ловит столбняк на полминуты. Наконец, изрекает:

-Ну не в заседании же…

Дослушали, отбились, отложились. Вышел в коридор:

Как всегда, в коридоре полно скуфов всех мастей.

Наверное, суды - их излюбленное место массового обитания.

Дорога домой

Выхожу на улицу и иду дворами к остановке. И тут мрачным ритмом «Пыяла» взрывается мой телефон, я по привычке резко выдёргиваю его из кармана, при этом в том же кармане у меня были ключи (от квартиры, где деньги лежат). Так вот, вся связка ключей как-то цепляется за телефон и летит в кусты.

Те самые, которые слева и поближе:

Рявкаю в трубку «внимательно!», слежу взглядом, чтобы не упустить место падения ключей. Быстро завершаю разговор, подхожу к кустам, приседаю, шарю руками – и тут же слышу за спиной торопливые шаги. Оборачиваюсь – сверху навис парень в пуховике и с откровенно недружелюбным выражением лица. Сверлит взглядом и поясняет – значит, так, показываешь мне свой телефон. Если в нём нет координат – свободен. Если есть - пойдём в отдел. И да, документики предъявляем, только медленно. Протягиваю ему удостоверение, он его удивлённо вертит и спрашивает – а что искали-то? Да ключи выронил, прямо в кусты. Ну, давайте тогда вдвоём поищем, раз такое дело. Нашли, конечно же.

Спросите, откуда появился опер?

Так ведь с обратной стороны суда – здание УМВД:

Брат-адвокат всё же нашёлся

Вернулся я домой и вспомнил – а с братом-то что делать?

Нужно выяснить, иначе непорядок какой-то.

Надо же, тоже адвокат, с моей фамилией и инициалами, да ещё и в тот же суд со мною попеременно ходил. Бывает…

Зашёл на сайт Адвокатской палаты Санкт-Петербурга – результат нулевой.

В том смысле, что кроме меня, таких больше нет.

На сайте палаты Ленобласти – тоже никого.

Включил круговой поиск по реестру Минюста - по всей России.

Вот, например, я собственной персоной:

А это уже земляки, судя по именам и региону:

Приятно познакомиться, как говорится.

Но так, чтобы совпадали и фамилия, и имя-отчество – никого.

Чешу затылок – может, обознались приставы?

И тут меня осенило, пробило, я всё вспомнил и всё понял.

Осенью и зимой я посещал этот суд неоднократно – по иным делам.

Вот только одевался по погоде – то в кепке, то в шапке.

А сегодня потеплело – и я поехал уже без головного убора.

Вспомнил и актёра Клинта Иствуда, про которого кинорежиссёр Серджио Леоне сказал однажды: у него есть только два выражения лица – в шляпе и без шляпы.

Короче говоря, мой потерянный брат – это я и есть.

Вот так – живёшь, пашешь, сам себя забываешь.

А потом – внезапно вспоминаешь.

И продолжаешь жить дальше.