Какое же преступление я совершил, если злого умысла я не имел и ущерб не нанесен ни пайщикам, ни кооперативу?

Можно ли обжаловать решение суда, рассмотренное в особом порядке, если обвиняемый оговорил себя в преступлении, которое заведомо не могло быть совершено? Как следует из материалов дела, я, работая в кредитном кооперативе, обманным преступным путем похитил деньги кооператива в сумме 224 021 рубль 82 копейки, при этом использовал счет своей жены, которая была пайщиком кооператива и ввел в заблуждение директора относительно состояния счета супруги, в чем сам добровольно сознался и был осужден по статья 159 часть 3.Директор не платил зарплату, я и ляпнул сгоряча, что брал деньги от безысходности.

Хочу обратить Ваше внимание на то, что средства, используемые при расчетах с пайщиками, собственностью кооператива не являются по закону о кредитных кооперативах. Это средства фонда финансовой взаимопомощи, который формируется из личных сбережений пайщиков. Эти сбережения передаются пайщиками кооперативу в доверительное управление, являются собственностью пайщиков и законодательно отделены от средств кооператива.

Поэтому расход собственных денег кооператива по операциям расчета с пайщиком (равно как и ущерб от переплаты по счету пайщика) – 0 рублей 00 копеек, следовательно, любое обвинение меня в краже, хищении, мошенничестве противоречит закону.

Сказать, что в результате переплаты по счету пайщика похищены деньги кооператива – полнейший абсурд, это все равно, что сознаться в убийстве, в то время как мнимый убитый находится в добром здравии.

Обвинение же мне предъявлено именно в похищении средств кооператива, и я признан виновным в хищении средств кооператива посредством проведения операций по расчетам с пайщиком, а хищение средств организации таким способом осуществить невозможно, и поэтому совершенно неважно, что я сказал в отношении себя в суде – я не мог быть осужден по причине заведомой невозможности совершения преступления. Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда хотя бы из-за того, что собственные средства кооператива хранились на расчетном счете, а расчеты с пайщиками – это кассовые операции.

Налицо банальная переплата по счету, которая возникла по причине несоответствия двух учетных форм, причем одна из форм написана программистом, приглашенным директором кооператива и предназначалась именно для расчетов с пайщиками кооператива, именно с этой формой я работал и именно по этой форме на счетах многих пайщиков (в том числе и на счете моей жены, а так же и на счете невестки директора, о чем он, конечно же, умолчал) фигурировали остатки средств, которых фактически не было. В самом начале работы я выборочно сверил входящие остатки счетов по обеим формам – все было нормально, и больше я таких сверок не делал по причине того, что доступ ко второй форме (карточки контрагентов основного учета) по каким-то причинам оказался заблокированным, а переплата обнаружилась именно при сплошной сверке остатков обеих форм (доступ ко второй форме оказался чудесным образом разблокирован), которую директор проводил в мое отсутствие, прибегнув к помощи программиста и приглашенного бухгалтера. Оставалось выяснить причины возникновения несоответствия и определить виновное лицо. Была проведена полная проверка состояния учета, но причина учетного несоответствия так и не была выяснена, все кассовые документы мной в учет были разнесены правильно, оформлены надлежащим образом и моя причастность к умышленному искажению бухгалтерской информации никем не была установлена, равно как и не было установлено иное лицо, виновное в возникновении учетного несоответствия. Раз такое лицо не установлено, следовательно, у директора не было ни малейшего основания обвинять меня в преступлении.

Если бы переплата повлияла на состояние фонда финансовой взаимопомощи – кому-то из пайщиков неминуемо не хватило бы денег на выплаты, иначе и быть не могло, однако этого не происходило, все выплаты пайщикам производились вовремя и в полном объеме, жалоб и претензий со стороны пайщиков ни в мой адрес, ни в адрес кооператива не поступало. Так что источник переплаты также никем не определен.

Какое же преступление я совершил, если злого умысла я не имел и ущерб не нанесен ни пайщикам, ни кооперативу? Неужели только самооговор стал причиной обвинительного приговора? А как же невозможность совершения преступления?

Что сейчас можно сделать? Приговор вынесен в 2011 году, и я три года бегаю по адвокатам, но никто за это дело не берется.