ДТП со смертельным исходом ( ч. 3 ст. 264 УК РФ ). Нужно ли доверять своему адвокату?

По одному уголовному делу я защищал мужчину, назовем его Алексеем, обвиняемого в совершении наезда на пешехода — пожилую женщину, в результате чего она погибла. Описываемый случай произошел в одном из районных центров Тюменской области. Я включился в работу по этому делу и стал подробно изучать его обстоятельства. Я искал и не находил для себя объяснения происшедшему.

Описание ситуации.

Дело было зимой. Алексей управлял своей автомашиной «Шевроле Нива», двигался по проезжей части своего населенного пункта. Было светлое время суток, не было ни дождя, ни снега, ни тумана. В общем, на видимость жаловаться не приходилось. Скорость не превышал, смотрел на дорогу, ни на что не отвлекался. Вдруг резко перед машиной увидел женщину и уже не мог никак среагировать. Женщина от полученного удара умерла в больнице через день.

Может, потерпевшая неожиданно появилась из-за какой-нибудь автомашины? Есть видеозапись движения автомашин по дороге в это время. Во время совершения ДТП рядом других автомашин не было, — не стояло и не проезжало.

Может, эта женщина резко рванулась через дорогу, и именно поэтому водитель поздно ее заметил? Опять есть видеозапись. Потерпевшая перед роковой встречей с автомашиной заходила в магазин за продуктами. Видно как тяжело и медленно она передвигалась, опираясь на палку. Как позже было выяснено, она только приходила в себя после перенесенного инсульта. Эта женщина не могла совершать быстрых и резких движений.

Обвиняемый объяснял происшедшее тем, что не заметил эту женщину на дороге. Ну да, верхняя одежда на потерпевшей была темного цвета, но полностью слиться с дорогой и стать невидимой для человеческого глаза она опять таки не могла. К тому же, женщина несла светлый пакет с продуктами.

Я стал спрашивать у Алексея, не страдает ли он какими-либо заболеваниями, может, есть проблемы со зрением? Нет, говорит, не страдает. Носит очки, но по его словам, серьезных проблем со зрением не испытывал и не испытывает.

Понятно также в этой ситуации, что было бы совсем невредно возместить родственникам погибшей материальный и моральный вред, но ее сын, признанный по делу потерпевшим, категорически отказывается идти на какой-либо контакт. Остается признавать свою вину, собирать смягчающие наказание обстоятельства и ждать снисхождения от суда. Предварительное следствие завершилось быстро — дело ясное и понятное.

Но я обращаю внимание, что у Алексея очень сильные линзы очков. Он работает в школе учителем. Во время ДТП был трезв, ни на что не отвлекался и почему-то не увидел женщину на дороге? «Знаете что, — говорю, — я не вижу серьезных возможностей для построения защиты, но мне сильно не нравятся толстые линзы ваших очков. Я настоятельно рекомендую вам съездить в Тюмень к хорошему офтальмологу и получить заключение специалиста относительно состояния вашего зрения». Мы должны использовать все возможности для защиты.

Алексей добросовестно выполняет рекомендацию адвоката и проходит обследование. Тюменский врач-офтальмолог дает заключение, что у Алексея сильная близорукость и на глазах имеются признаки отслоения сетчатки (миопия высокой степени обоих глаз), но данное обстоятельство компенсируется сильными очками, а также имеется поражение части зрительного нерва одного глаза (а вот это уже не компенсируется ни чем). Врач указывает на наличие большого участка в этом глазу, в котором временами может выпадать зрительное восприятие окружающего мира. Ставит диагноз — скотома.

Причем, данное заболевание может характеризоваться тем, что страдающий им человек не понимает и не замечает, что у него выпадает из обзора часть окружающего мира.

Информацию эту Алексей предоставляет мне как раз перед судом. И это заключение врача может прояснить причину происшедшего ДТП. По сути, данный документ — железное основание для назначения по делу судебно-медицинской экспертизы.

Подробно прорабатываем с подзащитным план наших действий в судебном заседании. Я приобщу к делу заключение врача и буду ходатайствовать о назначении судом судебно-медицинской экспертизы на предмет того, могло ли имеющееся у Алексея заболевание явиться причиной данного ДТП и, соответственно, запросе судом его медицинской карты, чтобы подтвердить, что ранее такой диагноз Алексею на ставился.

Объясняю подзащитному, что данный шаг — единственный эффективный вариант нашей защиты по делу, учитывая, что мы не можем договориться с потерпевшим по вопросу возмещения ущерба. Алексей все понимает, со всем согласен, будет поддерживать мои ходатайства.

Суд.

Потерпевший по нашему делу для представления своих интересов тоже пригласил адвоката из Тюмени. Они заняли жесткую позицию, предлагая Алексею выплатить единовременно сумму в 1 млн. рублей в возмещение морального вреда, в противном случае они будут просить назначить моему подзащитному наказание, связанное только с лишением свободы. У простого учителя из глубинки таких денег нет и, соответственно, удовлетворить подобное требование Алексей не может.

Приобщаю к делу в судебном заседании заключение врача, заявляю ходатайство о запросе медицинской карты и о назначении судом судебно-медицинской экспертизы. Обвинение в процессе поддерживает лично прокурор района (везет мне на них), а рассматривает данное дело председатель местного суда.

Мое ходатайство вызывает у служителей закона легкий шок. Но они быстро пришли в себя и попросили объяснить, зачем это проводить, что это даст, и понимаю ли я, что этим могу сильно затянуть рассмотрение дела. Всем своим видом судья и прокурор демонстрировали свое недовольство. Адвокатская позиция была неизменна, а по поводу затягивания процесса, — нам спешить некуда.

Тогда прокурор и судья принялись за моего подзащитного. Начали с того, что дружеским доверительным тоном, поддерживая друг друга, спрашивают: «Вы же на следствии признавали свою вину, раскаивались, не жаловались на нарушения зрения, зачем вам эта экспертиза и затягивание процесса?»

Мой подзащитный справедливо отвечает, хотя, конечно, зря он полез в эту дискуссию: «А что мне делать? Иначе я получу реальное лишение свободы.» Прокурор на это говорит елейным голоском: «Да что вы? Кто вам это сказал? Данная статья вполне предусматривает назначение условного наказания. А у вас еще есть ряд серьезных смягчающих обстоятельств. Мы же не звери...» А судья кивает головой, поддерживая слова прокурора.

Довели Алексея до слез, и он повелся на этот психологический трюк. Конечно, ни прокурор, ни судья абсолютно не заинтересованы в назначении этой экспертизы. А ну как экспертиза поддержит доводы адвоката? Что тогда, оправдывать? Алексей видит их настрой, подстраивается под него и заявляет, что он против моего ходатайства о назначении экспертизы.

Судья, тонко чувствуя ситуацию, резко делает свой ход: «У вас возникает противоречие с защитником. Он просит провести экспертизу, а вы не желаете. Может вам отказаться от услуг этого адвоката?» Подсудимый начинает понимать, что его ведут уже куда-то совсем не туда и от моей защиты отказываться, конечно, не желает.

Мне этот «спектакль» категорически не нравится, и я прошу объявить перерыв для согласования нашей позиции. Перерыв объявляют. Объясняю подзащитному, что не стоит так вестись на слова прокурора и судьи. Да, они прямо намекают, что Алексей получит условное наказание, если мы не будем настаивать на экспертизе. Возможно, и дадут, не спорю. Но у нас еще останется недовольный потерпевший со своим адвокатом.

И если Алексей получит условный срок, то со стороны потерпевшего обязательно будет апелляционная жалоба на приговор. А судебная практика у нас сейчас такая, что если ущерб потерпевшему не возмещен, а возмещать Алексею нечем, и он настаивает на наказании, связанном с изоляцией от общества, то вышестоящий суд с большой долей вероятности встанет на сторону потерпевшего.

Мы сейчас можем выиграть это сражение, но проиграем войну. Поэтому мы должны до конца использовать тот шанс, который у нас есть. А то, что мое ходатайство так не нравится прокурору и судье, как раз и подтверждает его эффективность. Но решать Алексею, а я как адвокат буду вынужден поддержать любое его решение. Школьный учитель решил, что мнение судьи и прокурора ему ближе, против них он идти не хочет, и просил меня снять ходатайство об экспертизе. Я не могу действовать против позиции подзащитного. Свое ходатайство снимаю...

Прокурор, несмотря на требования потерпевшего и его адвоката назначить Алексею реальное лишение свободы, просит суд о назначении условного наказания. Я поддерживаю. Суд с этим соглашается и назначает моему подзащитному три года лишения свободы условно. Свое слово они держат.

Но дальше, как я и предполагал, от потерпевшего и его адвоката поступает апелляционная жалоба на приговор. Мы с Алексеем не сошлись в стоимости дальнейших моих услуг, поэтому в апелляционном рассмотрении данного дела я участия не принимал.

Кто не желает держать в руке черную рукоять меча, на того будет повернуто его острие.

Как думаете, чем закончилось апелляционное рассмотрение? Апелляционная коллегия Тюменского областного суда изменила приговор, вынесенный судом первой инстанции, условный срок наказания Алексею был заменен на реальный.

Вывод: если вы наняли адвоката, то доверяйте его опыту и знаниям, следуйте его рекомендациям, а не ведитесь на показное расположение прокурора и судьи.

Адвокат.

Бандуков Д. И.