По Красной площади с «пятерками»

7 ноября 1957 года на московском параде впервые появилось отечественное ракетно-ядерное оружие

Название первый ракетный парад не совсем верно. С 1 мая 1945 года на Красной площади регулярно показывали реактивные системы залпового огня. А это тоже ракетное оружие.

После войны, с первой половины 50-х к катюшам и андрюшам прибавились БМ-14, БМ-24 и БМД-20. Но на этот раз всему миру, а прежде всего вероятному противнику и, разумеется, союзникам были продемонстрированы ракетно-ядерное оружие класса «земля-земля» и ЗУР. Щелкавшие фотоспусками зарубежные военные атташе изрядно разволновались, стараясь сделать побольше кадров. Еще бы, ведь в арсенале Советов они такого не видели. На Западе до того момента полагали, что советское ракетное оружие представлено исключительно копиями немецких образцов времен войны.

Заклевать «Джона»

Гвоздем парада, безусловно, стали буксируемые тяжелыми тягачами АТТ на транспортных тележках почти 21-метровые БРСД Р-5 М, поступившие на вооружение в 1956 году. Имея радиус действия 1200 километров и неся боеголовку мощностью 40–80 килотонн (в последующем значительно больше), они стали первой отечественной наземной ракетной системой стратегического назначения. ОКБ-1 Сергея Королева выжало все из спиртово-кислородного семейства, идущего от немецкой «Фау-2». Создание и освоение в производстве и войсках Р-1, Р-2 и, наконец, Р-5 были необходимой «средней» стратегической ракетной школой перед «высшей», уже чисто советской (МБР Р-7 и последующие). Р-5 М, старт которых осуществлялся с наземного пускового стола, взяли на прицел объекты НАТО. В 1957 году таких ракет насчитывалось 48 единиц – по числу мобильных пусковых комплексов.

Должное впечатление на зрителей произвели и тактические ракетные комплексы. Это были «Марс» и «Филин» на гусеничных самоходных пусковых установках с созданными под ядерное снаряжение твердотопливными неуправляемыми ракетами конструкции Николая Мазурова и шестизарядные «Коршун» (конструктор жидкостной неуправляемой ракеты Доминик Севрук) на трехосном автомобиле ЯАЗ-214. Все они появились в ответ на оснащение сухопутных войск США аналогичными и тоже неуправляемыми тактическими ракетами «Литтл Джон» и «Онест Джон».

«Марс» мог поражать цели на дистанции 17,9 километра, «Филин» – 25,7 километра. Мощность специальной боевой части у обеих ракет составляла 10 килотонн. В войска, точнее – в единственный тогда ракетный полк Сухопутных войск, развернутый в Белорусском военном округе, «Марсы» (известные также как «Пионы», не путать с современной 203-мм самоходной пушкой), «Филины» (они же «Тюльпаны», тоже отличные от 240-мм самоходного миномета) и «Коршуны» поступили на следующий после парада год. Широкого распространения эти комплексы не получили. «Марсы» и «Филины» уступали соответствующим американским образцам в дальности стрельбы, а «Коршуны», чья ракета по этому параметру превосходила аналог противника (55 км), – из-за взрывоопасного топлива. На смену им вскоре поступил похожий на «Марс», но более дальнобойный ТРК «Луна», которым оснащались ракетные дивизионы танковых и мотострелковых дивизий. Тем не менее «Марс», «Филин» и «Коршун», уже будучи изъятыми из войсковой эксплуатации, еще не раз отметились на Красной площади.

Еще одним свидетельством насыщения Советской армии ракетной техникой стал показ на том ноябрьском параде зенитных управляемых ракет «системы 75» Петра Грушина, а именно – комплекса в первой модификации СА-75 «Двина», по своим характеристикам сравнимого с американским стационарным ЗРК «Найк-Аякс». Их провезли на транспортно-заряжающих машинах в сцепе с тягачами ЗИЛ-151 (позднее замененными на ЗИЛ-157). Как известно, в последующем, уже в модификации С-75 ВМ «Волхов» данный ЗРК получил ЗУР с ядерным зарядом.

Подарки для товарища Мао

В числе почетных зрителей на трибуне мавзолея оказался лидер КНР Мао Цзэдун – великую советско-китайскую дружбу еще ничто, по крайней мере публично, не омрачало. В состав делегации, прибывшей отметить 40-летие Октябрьской революции, входили и высокопоставленные военачальники. Нет ничего удивительного в том, что Китай очень скоро получил документацию на ракету Р-5 М и почти одновременно с нашими Войсками ПВО – зенитные ракетные комплексы СА-75 (у нас первый такой комплекс заступил на боевое дежурство в 1958 году на территории Белоруссии). Собственно, именно китайцы дебютировали с боевым применением «системы 75» – 60 лет назад, раньше, чем наши зенитчики «приземлили» U-2 Пауэрса. 7 октября 1959 года оснащенный ЗРК СА-75 2-й зенитно-ракетный дивизион НОАК (из состава едва сформированной группы дивизионов, прикрывавших Пекин) сбил тайваньский самолет-разведчик американского производства RB-57D «Америкэн Канберра», обнаруженный на высоте 20,3 тысячи метров.

Вскоре китайская оборонная промышленность освоила выпуск комплекса СА-75 «Двина» по советской лицензии под национальным наименованием «Хунци-1» (HQ-1), а затем собственную модификацию «Хунци-2» (HQ-2). Эти комплексы вплоть до начала XXI века составляли основу объектовой ПВО Китая. Что же касается ракеты Р-5 М, то полученная на нее документация была использована китайцами при создании БРСД «Дунфын-2» (DF-2) – правда, ее ЖРД работал не на этиловом спирте, как у Р-5 М, а на керосине, хотя окислителем остался жидкий кислород. Она стала первой китайской стратегической БР и первым же национальным образцом ракетно-ядерного оружия. Полномасштабное развертывание этих ракет началось в 1970 году, а предназначались они главным образом для поражения целей на территории советского Дальнего Востока и американских военных баз в Японии. Но это уже другая история