Креативность в экономических спорах: взыскание долга

Случай из практики

В ряде случаев взыскание даже бесспорного долга бывает проблематичным. Несколько лет назад (2014–2015 годы) в моём опыте был такой случай (дело № 10734, перед – префикс с видом дела и кодом суда, после – год возбуждения)…

Договор с контрагентом (заказчиком услуг) прекратил действие; задолженность в размере нескольких сотен тысяч рублей за последние три месяца, подтверждённая не только актами выполненных работ, но и другими документальными доказательствами, не была погашена; претензионный порядок, осуществленный самим кредитором (моим клиентом), соблюдён. Казалось бы, что тут трудного – обращайся в суд, получай исполнительный лист, затем в банк или к судебным приставам, тем более что должник – действующий экономический субъект?

Однако первая проблема возникла в следующем: в конце предшествующего года собственником кредитора, интересы которого я представлял, было принято решение о ликвидации организации в кратчайшие сроки, что подразумевало срочную консолидацию активов.

Одновременно, что в принципе было объективно, должник смог бы погасить долг лишь после первого квартала следующего года, получив оплаты уже от своих контрагентов. Напомню, что долг был по договору оказания услуг и, получив услуги, должник намеревался их перепродать уже своим постоянным заказчикам на условиях отсрочки платежа.

Кроме того, у должника предстояла серьёзная модернизация технического оборудования, непроведение которой ставило его бизнес под угрозу, вплоть до ликвидации. А это – уже вторая проблема, противоречащая цели решения первой.

После получения всех документов по задолженности было принято решение о применении модели креативности «четырёх P», вспомним реальные «кошки-мышки»:

• первый «пи» – позитив (Pozitiviti), т.е. на всех этапах рассматривать проблему как новую возможность её преодоления для продвижения к конечной цели (у кошки – как поймать мышку, если она научена предыдущим уловкам?);
• второй «пи» – игривость (Playfulness), т.е. не использовать «клише», не подчиняться преобладающим взглядам, а подойти «шутливо» к решению проблемы (у кошки – мышь поймалась, но стоит ли её сразу съесть?);
• третий «пи» – страсть (Passion), т.е. страстное желание достичь нужного результата, минимум – в полном размере, в идеале – в значительно бóльшем, что могло бы стать неплохим научением для других контрагентов (это классика – вспомним, например, анекдот про бычка и быка «Возьмём всё стадо»);
• четвёртый «пи» – настойчивость (Persistence), т.е. действовать, пока не получится, но в следующий раз иным способом.

В действительности реализация этой модели решения проблемы оказалась не несложной, а даже познавательной и реальной игрой в состязательности.

На первом этапе «позитива в решении поставленной проблемы», который не должен занимать много времени – достаточно четырёх дней, – был осуществлен сбор максимальной информации о должнике из всех возможных источников – от менеджера, контактирующего с менеджерами должника, до Интернета, – и не только об организации, но и о её руководителе и учредителе, местах деятельности, а, следовательно, о местах нахождения активов и т.д. Ещё один день – обобщение и анализ полученных данных, выработка последующих действий и их альтернатив при неуспехе первых.

На втором этапе «игривости» предполагалось сначала повторно провести претензионную работу с целью подтверждения должником своего долга в полном размере и с конкретными сроками его возникновения, а также его основаниями. Сначала была подготовлена повторная претензия, где фиксировалось всё вышесказанное. Т.е. мы в ней сразу не претендовали на немедленность погашения долга, а только его фиксировали и подтверждали его наличие между сторонами. Это в свою очередь должно было предрасполагать должника к дружественности и открытости.

Параллельно было подготовлено соглашение о порядке погашения имеющейся задолженности. Оно было названо Соглашением о реструктуризации долга, которое фактически одновременно был соглашением о:

а) признании сторонами статус-кво («что было, что будет») – начало «игры» для нахождения компромиссного решения,

б) новации, прекращающей обязательства должника по первоначальному договору, где возник долг (ст. 414 и 818 ГК РФ),

в) предоставлении должнику коммерческого кредита на сумму долга на предоставление дополнительной отсрочки платежей в его погашении (ст. 823 ГК РФ).

В дальнейшем это только содействовало достижению конечной цели. Генеральный директор, принявший окончательное решение о подписании соглашения, главный бухгалтер, представивший план погашения задолженности, юрист, проверивший «чистоту сделки» и безопасность соотношения прав и обязанностей своей компании, согласились на немедленное заключение сделки.

Так, бухгалтер откорректировал сроки (со смещением на будущее) и суммы (в сторону уменьшения ежемесячных платежей). Юрист надеялся, что при неблагоприятных условиях он сможет в суде уменьшить плату за коммерческий кредит как чрезмерно высокую и являющуюся «злоупотреблением правом». (Например, постановления ФАС Волго-Вятского округа от 26.09.2006 по делу № А 43-3546/2006-4-74 и А 43-3769/2006-23-60; постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 10.10.2012 по делу № А 32-5274/2011; определение ВАС РФ от 19.12.2012 № ВАС-16905/12 по делу № А 32-5274/201.)

Генеральный директор в свою очередь был доволен соглашением в применённой минимальной ответственности (ограниченная ответственность по договору) при отсутствии несения судебных издержек, а также в «простоте» переговоров по урегулированию проблемы.

А вот тут-то и была «игра»: применены практики банков – нулевая ставка на начале с её повышением со временем фактического срока кредитования и соответствующего дифференцирования ставки кредитования, т.е. сам должник (кредитующийся) своими действиями (бездействием) определял срок кредитования и увеличивающую кредитную ставку. P.S.: способ был апробирован ранее.

Ключевая «изюминка игры» – проведение итоговых переговоров с подписанием документов проведено в конце рабочего дня, последнего в рабочей неделе, и… в день рождения руководителя-учредителя должника.

На третьем этапе «страсти» осуществлялся контроль соблюдения должником обязательств по соглашению: даты и суммы первых платежей. P.P.S.: после наступления четвёртого срока платежа должник прекратил их выплату, на коммуникации особо не шёл.

Мы к обратному особо и не стремились, изредка напоминая о себе и о соглашении, и спустя два месяца поняв, что «мирно» вопрос не решить, направили должнику очередную претензию (уже по соглашению) и экземпляр искового заявления (заказное письмо Почтой России, с описью всех вложений и указанием в ней почтового идентификатора из квитанции, а в самой квитанции – полного наименования отправителя, адресата и его адреса).

Далее – суд (менее 3 месяцев), где должник ничего не смог предъявить в оспаривание доводов иска и был вынужден…

Вот тут возник четвёртый этап «настойчивости»: понимая, что к рассмотрению дела по существу размер взыскиваемой суммы превысил почти в 5 раз сумму первоначального долга, для его получения мы пошли на уступки, а должник для спасения компании от банкротства – на реальное погашение долга, заключив мировое соглашение.

В результате должник заплатил по максимальной ставке коммерческих банков (тогда) и на 40% больше первоначального долга.

P.P.P.S.: между кредитором (его последователем) и должником сохранились дружественно-деловые отношения. Периодически встречая учредителя и руководителя последнего, он говорит: «Спасибо!»