Осторожно закрашено графити

Российский стрит-арт имеет репутацию культурного маргинала — им восхищаются, презентуют на выставках, но в то же время всячески пытаются зарегулировать и «одомашнить». С помощью граффити можно оживить безликие серые «панельки», но рисунки обычно уничтожают сразу после нанесения. Когда автор работы заранее сообщает коммунальщикам, что хочет сделать граффити на этом фасаде, убивается сама суть явления, и даже соблюдение всех протоколов не гарантирует отсутствия конфликтов с общественностью. Протест против красоты

Стрит-арт остается чем-то пограничным: вроде и не искусство в классическом понимании, но и не детские каракули.

Вопрос, где проходит эта граница, остается спорным: что то нарисованное на заборах пытаются выставить как полноценные картины. В настоящее время все чаще слышны призывы о необходимости развивать уличное творчество, но в то же время художникам связывают руки, навязывая свои правила игры.

В конце мая в Санкт-Петербурге напротив музея Иосифа Бродского появился портрет знаменитого поэта. Его нарисовали художники из объединения «URBAN-фреска» — галереи под открытым небом. «В день своего 80-летия Бродский вернулся на улицу Пестеля — смотрит прямо на свой балкон в доме, где жил в тех самых полутора комнатах и откуда уехал навсегда. Но поэты всегда возвращаются», — сказано в Instagram**** художников. Однако на следующий день арт-объект закрасили. Выяснилось, что к этому причастна завхоз школы №189 — работа была на ее территории.

Вы знаете, что в школе делать граффити нельзя? Ни вывешивать, ни развешивать, ни писать нельзя. Мы идем под контролем! Обращайтесь в ГАТИ! (Государственную административно-техническую инспекцию) Потому что это решение ГАТИ, что на государственных учреждениях не должно быть никаких граффити»,

. Разочарованные горожане неоднократно пытались соскрести краску и даже начали оставлять стихи на месте бывшей фрески. «Жаль, замазывают столь стремительно! Висят годами!». Художнику Олегу Лукьянову, лидеру объединения, передали, что если он хочет, чтобы его работы не трогали, — надо уведомлять администрацию и все согласовывать.

История с Бродским, к сожалению, весьма типична: уличное произведение искусства ввиду его неформатности объявляется вне закона. Случаи, когда рисунок удалось отстоять, — настоящая победа, и таких историй единицы (речь идет не о фестивальных работах, а о стихийных изображениях). Хотя если вспомнить становление стрит-арта в России, то оно было весьма революционным, зато шло в одну ногу с политикой государства и не противоречило ей.

В 1918 году творческое объединение ЛЕФ («Левый фронт искусств») опубликовало декрет «О демократизации искусств (заборная литература и площадная живопись)». Его подписали поэт Владимир Маяковский, художник, поэт и авиатор Василий Каменский, а также поэт и художник Давид Бурлюк. Все литераторы ЛЕФа проповедовали документальность и так называемый социальный заказ — отражение тенденций и настроений общества.

Фактически история российского уличного искусства началась с прославления новых устоев. На Западе оно было скорее декларационным и протестным. Первым «памятником» стала надпись «Здесь был Килрой» (Kilroy was here) — ее якобы оставлял бостонский инспектор Джеймс Килрой, который в годы Второй мировой войны проверял корабли на верфях.

Со временем популярность тегов (автографов) стремительно возросла, их, например, активно начали оставлять на вагонах поездов. Но в те моменты, когда молодежь была чем-то недовольна и ходила на митинги, число граффити резко увеличивалось — на стенах появлялось множество анархистских слоганов и сатирических рисунков. Позже многие банды стали использовать стрит-арт как метку для районов, на которые распространялась их власть. Так граффити перестали быть чем-то заведомо безобидным и в зависимости от контекста могли быть как эффективной рекламой, так и способом протеста.

лава департамента средств массовой информации и рекламы сказал, что отныне художник при подаче дизайн-проекта обязательно должен представить техническое заключение о состоянии фасадной части, иначе документы не примут. Потом в течение максимум 30 дней проект будут согласовывать с другими городскими службами. Но это далеко не полный перечень ограничений. Рисунок должен соответствовать определенной тематике: наука, искусство, спорт, исторические события и выдающиеся личности.

Важно получить и согласие собственников дома. «Кроме того, нанесение рисунка должно быть оформлено договором — чтобы все понимали, на какой срок он размещается (не более пяти лет), кто и как будет следить за его техническим состоянием, а также его восстановлением в случае необходимости», — объясняет Шубин. В случае утверждения граффити наносить его на здание можно с 1 апреля по 1 ноября, причем в оговоренный срок в зависимости от площади изображения, к примеру, на 500-метровую уличную работу дается неделя.

Такая политика фактически поставила крест на деятельности граффити-райтеров. «Чиновники хотели отрегулировать отрасль, но выплеснули ребенка с водой. Работа уличных художников будет невозможна из-за такого количества согласований», — говорит организатор тематических фестивалей Иван Пантелеев. Он не понимает, как с разрешенными тематиками «рисовать граффити о туризме, космосе или деторождении», и сомневается, что у сотрудников департамента ЖКХ из комиссий «найдет понимание работа художников-иностранцев».

Чиновники, в свою очередь, объяснили поправки заботой об облике Москвы и ее привлекательности для туристов. «Поддерживаю проект закона, потому что мне нравится жить в чистом городе. А не нравится мне, когда какие-то надписи или сомнительные изображения портят мнение гостей о столице. Нарушителей нужно жестко наказывать. Предложенный алгоритм хорошо проработан правительством. Документ понятен и прозрачен

Однако подобные случаи происходят не только в Москве — в Челябинске вообще случилось нечто вопиющее. Там закрасили согласованный со всеми инстанциями и жильцами дома мурал (большое изображение, как правило, во всю стену) — девушку с караваем, встречающую гостей. Несмотря на то что данный дизайн-проект выиграл конкурс по благоустройству, это не помешало местным рекламщикам закрасить работу — они претендовали на фасад здания, чтобы разместить свои баннеры.

Гаффити всегда несет в себе какой-то посыл, будь то увековечивание собственного имени вроде «Здесь был Петя» или грандиозные муралы на остросоциальные темы. Это отдельный язык, как живопись или скульптура, отражающий дух времени. Его невозможно полностью регулировать, он останется стихийным, моментным и животрепещущим. Если в этом не разбираться, не понимать намеков и аллюзий, то искусство, как и все неизвестное, вызывает страх.

С помощью стрит-арта можно легко, а главное недорого для бюджета преобразить унылые районы в уникальные городские пространства, которые в дальнейшем могут стать местом паломничества туристов.

Однако большинство чиновников пока что не осознают эти преимущества — они по-прежнему видят в непонятном для них искусстве нечто инородное и опасное. Именно отсюда и стремление зарегулировать, хотя очевидно, что творчество без свободы выражения невозможно — никакой художник в здравом уме не будет ждать согласования своей работы.

Пока власть не поймет этот очевидный факт и не создаст комфортные условия, потенциальные шедевры будут приравнены к вандализму и уничтожены.