Уголовно-правовая норма об эксцессе исполнителя, предусмотренная ст. 36 УК РФ, в подтверждение принципа субъективного вменения освобождает других соучастников преступления от ответственности за преступления, не охватывающиеся их умыслом.
Признавая в действиях лица эксцесс исполнителя на совершение разбойного нападения, суд ошибочно квалифицировал его действия по п. «а» ч. 2 ст. 162 УК РФ.
А. и М. по предварительному сговору между собой решили совершить нападение на одно из домовладений с целью хищения чужого имущества. Выбрав дом и полагая, что в нем из жильцов никого нет, они ворвались в летнюю кухню дома, где оказалась потерпевшая. По требованию А. она легла на пол, после чего А. принесенным с собой металлическим предметом, нанес ей удары по плечу и голове и связал потерпевшую. Затем осужденные вошли в жилое помещение дома и похитили различное имущество.
Приговором районного суда М. и А. осуждены по п. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам краевого суда приговор в отношении М. изменила, его действия переквалифицировала на п. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ. С учетом изменений, внесенных в приговор судом кассационной инстанции, А. признан виновным в разбое, совершенном группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, с незаконным проникновением в жилище и с применением предмета, используемого в качестве оружия, а М. – в грабеже, совершенном группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, с незаконным проникновением в жилище.
Тем самым суд второй инстанции, признав необходимым переквалифицировать действия М. с п. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на п. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ, ошибочно оставил без изменения квалификацию содеянного А. В результате последний оказался осужденным по п. «а» ч. 2 ст. 162 УК РФ за разбойное нападение, совершенное группой лиц по предварительному сговору, хотя одновременно суд кассационной инстанции установил, что со стороны А. имел место эксцесс исполнителя на совершение разбоя, что и повлекло необходимость переквалификации деяния М. Следовательно, признание А. виновным в совершении разбоя группой лиц по предварительному сговору с М. противоречит приведенным выше выводам и решению суда второй инстанции. Президиум Верховного Суда РФ исключил из судебных решений осуждение А. по п. «а» ч. 2 ст. 162 УК РФ.
Вместе с тем понятие эксцесса исполнителя в уголовном законе сформулировано неоправданно узко (наследие акцессорной теории соучастия). В действительности возможен эксцесс и со стороны иных соучастников. Различие мотивов и целей преступного поведения соучастников (направленность умысла) может повлечь различную квалификацию деяний в отношении каждого из них. Например, при убийстве, когда подстрекатель руководствуется мотивом ревности, а исполнитель – целью использования органов потерпевшего, если, разумеется, умыслом подстрекателя не охватывалось или он даже и не предполагал, что исполнитель использует органы убитого. В данном случае подстрекатель понесет ответственность по ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 105, а исполнитель – по п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Обстоятельства, являющиеся квалифицирующими признаками состава преступления, вменяются другим соучастникам преступления, помимо исполнителя, при условии, что указанные обстоятельства охватывались их сознанием. Обстоятельства, повышающие общественную опасность совершенного деяния, такие как мотив и цель преступления, вменяются другим соучастникам при условии их осознания того, что исполнитель, совершая преступление, преследует именно эти мотивы и цели, хотя сами соучастники могут и не стремиться к достижению указанных мотивов и целей.
Следует отметить, что соучастие в совершении умышленного преступления может сочетаться и с неосторожной формой вины соучастников. Речь идет о преступлениях с двумя формами вины. Законодатель здесь в какой-то мере допустил возможность неосторожного сопричинения. Данные квалифицированные составы будут вменены соучастникам преступления в том случае, если при совершении умышленного преступного деяния все участники предвидели возможность наступления общественно опасных последствий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывали на их предотвращение или если они не предвидели такой возможности, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должны были и могли ее предвидеть. При уголовно-правовой оценке таких ситуаций нужно учитывать некоторые особенности умысла соучастников.
Специфика состава преступления, совершаемого в соучастии, обусловлена тем, что к деятельности исполнителя примыкает деятельность иных лиц. В связи с этим структура умысла соучастников имеет несколько усложненный характер. Можно проанализировать это на примере подстрекателя.
Интеллектуальный элемент умысла подстрекателя состоит из осознания общественной опасности собственных подстрекаемых действий, направленных на возбуждение желания у лица совершить определенное преступление. Отсюда вытекает и осознание общественно опасного характера действий исполнителя. Подстрекатель видит и то, что в результате преступных действий исполнителя наступит или может наступить определенный результат. Подстрекатель осознает также и то, что преступление совершается исполнителем именно в результате его подстрекательских действий, т.е. происходит объединение его усилий с усилиями исполнителя, направленными на достижение конкретного преступного результата.
Что касается волевого элемента умысла соучастника, то здесь нужно учитывать следующее. Прежде всего, необходимо определить, что служит волевым отношением в умысле соучастника – преступный результат деяния, совершаемого исполнителем, или сам факт объединения его действий с действиями исполнителя.
Представляется, что при определении волевого элемента умысла соучастников необходимо руководствоваться следующими моментами. В первую очередь следует определить волевое отношение соучастника к своим действиям, затем выявить его отношение к действиям исполнителя преступления и, наконец, к общественно опасному результату, наступившему в результате действий исполнителя преступления.
Что касается волевого отношения соучастников к своему деянию, то оно характеризуется только желанием совершения собственных действий. Если же рассматривать волевой элемент умысла конкретного соучастника по отношению к действиям исполнителя, то в данном случае в зависимости от характера участия в совершении преступления (т.е. от роли в соучастии) может иметь место как прямой, так и косвенный умысел. Например, возбуждая желание совершить определенное преступление, подстрекатель может желать, а может сознательно допускать или безразлично относиться к тому, будет преступление совершено или нет.
Заключительный момент, характеризующий форму вины соучастников, – это их отношение к общественно опасному результату деяния, совершенного исполнителем. В данном случае может иметь место как прямой, так и косвенный умысел. Вменение неосторожного результата в вину конкретного соучастника представляется малообоснованным. Данная позиция объясняется тем, что формулировка соучастия исключает как неосторожное соучастие, так и участие в неосторожном преступлении. Преступление с двумя формами вины есть не что иное, как учтенная законом идеальная совокупность умышленного и неосторожного преступлений, которая выполняет исключительно технические функции (например, для определения категории преступления, или при назначении наказания, или при освобождении от уголовной ответственности и наказания), в т.ч. и в части признания таких преступлений в целом совершенными умышленно.
Представляется, что при решении подобного вопроса необходимо исходить из традиционного в уголовном праве деления соучастия на виды. Если имеет место соучастие с распределением ролей (т.е. соучастие с выполнением различных ролей: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник), совершение исполнителем преступления с двумя формами вины в части причинения неосторожного результата нужно рассматривать как эксцесс исполнителя. Т.е., исполнитель должен нести уголовную ответственность за наступившие в результате его умышленного деяния неосторожные последствия. Другие соучастники подлежат ответственности в пределах состоявшегося сговора. Если же имеет место соисполнительство (простое соучастие, где имелись одни исполнители), и наступивший по неосторожности преступный результат являлся совокупным продуктом умышленного деяния соисполнителей, то содеянное необходимо оценивать как неосторожное сопричинение.
Подводя итоги, нужно обозначить, что преступное деяние признается совершенным в соучастии, если лицо осознавало фактический характер или общественную опасность своих действий (бездействия), а также фактический характер или общественную опасность действий (бездействия) других соучастников, осознавало совместный характер своего деяния с деяниями других соучастников, предвидело в результате таких совместных действий (бездействия) возможность наступления общественно опасных последствий (результата) и желало как совершения таких совместных действий (бездействия), так и наступления общественно опасного результата, либо не желало его наступления, хотя сознательно его допускало или относилось к нему безразлично.
В публикации использовались материалы Бюллетеня Верховного Суда РФ.
48.3к
