Можете ли вы стать умнее?

Ранним пасмурным январским днем дюжина третьеклассников из рабочего пригорода Чикаго-Хайтс, штат Иллинойс, ворвались в Mac Lab на первом этаже школы Вашингтон-Маккинли в размытых синих брюках, синих жилетах и белых рубашках. Несколько минут спустя они сидели на корточках перед компьютерами Apple, расставленными по периметру комнаты, в надежде сделать то, что до недавнего времени считалось невозможным: повысить свой интеллект с помощью тренировок.

На каждом из детских мониторов было мультяшное изображение дома с привидениями, летучими мышами и полумесяцем в полночно-синем небе. Каждые несколько секунд черная кошка появлялась в одном из пяти окон дома, а затем исчезала. Упражнение было разделено на уровни. На уровне 1 дети зарабатывали очко, запоминая, в каком окне только что была кошка. Легко. Но игра прогрессивна: кошки продолжают приходить, а дети должны продолжать наблюдать и запоминать.

Так начались 10 минут удивительно сложной игры на концентрацию. На 2-м уровне даже взрослые находят задачу несколько утомительной. Почти никто не проходит 3-й уровень без тренировки. Но большинство людей, которые придерживаются игры, действительно становятся лучше с практикой. Это неудивительно: практика повышает производительность практически при выполнении любой задачи, которой занимаются люди, будь то обучение чтению или игра в подковы.

Удивительно то, что еще это улучшило. В исследовании 2008 года Сюзанна Джегги и Мартин Бушкуэль, ныне из Университета Мэриленда, обнаружили, что молодые люди, которые играли в урезанную, менее мультяшную версию игры, также продемонстрировали улучшение фундаментальной когнитивной способности, известной как “подвижный” интеллект: способности решать новые проблемы, учиться, рассуждать, видеть связи и докапываться до сути вещей. Подразумевалось, что игра в буквальном смысле делает людей умнее.

Психологи долгое время считали, что интеллект бывает двух видов: кристаллизованный интеллект, сокровищница накопленной информации и практических знаний (нечто вроде того, что проверяется на “Jeopardy!” или используется при езде на велосипеде); и подвижный интеллект. Кристаллизованный интеллект растет с возрастом; давно известно, что изменчивый интеллект достигает максимума в раннем взрослом возрасте, примерно в возрасте колледжа, а затем постепенно снижается. И в отличие от физической подготовки, которая может превратить 98-килограммовых слабаков в здоровяков, подвижный интеллект всегда считался неподвластным тренировкам.

Это, в конце концов, предпосылка тестов IQ или, по крайней мере, той части, которая измеряет подвижный интеллект: мы можем протестировать вас сейчас и предсказать всевозможные вещи в будущем, потому что подвижный интеллект предположительно закладывается рано и является довольно неизменным. В то время как родители, учителя и другие играют важную роль в создании среды, в которой интеллект ребенка может расти, даже матери-тигрицы обычно ожидают, что усердие их детей будет зависеть только от более высоких оценок, а не от улучшения умственных способностей.

Как же тогда наблюдение за черными кошками в доме с привидениями может способствовать развитию такого важного явления, как подвижный интеллект? Потому что, как выясняется, обманчиво простая игра нацелена на самые элементарные когнитивные навыки: “рабочую” память. Что долговременная память для кристаллизованного интеллекта, рабочая память для подвижного интеллекта. Рабочая память - это больше, чем просто способность запоминать телефонный номер достаточно долго, чтобы набрать его; это способность манипулировать информацией, которую вы храните в своей голове, — складывать или вычитать эти цифры, располагать их в обратном порядке или сортировать от высокого к низкому. Понимание метафоры или аналогии в равной степени зависит от рабочей памяти; вы не сможете понять даже такое простое утверждение, как “Смотрите, как Джейн бежит”, если не сможете сопоставить, как “видите” и “Джейн” связаны с “бегом”. Без этого вы ничего не сможете понять.

За последние три десятилетия теоретики и исследователи добились значительного прогресса в понимании того, как функционирует рабочая память. Они разработали множество чувствительных тестов для ее измерения и определения ее связи с подвижным интеллектом. Затем, в 2008 году, Джегги превратил один из этих тестов рабочей памяти в тренировочное задание для ее наращивания, точно так же, как отжимания можно использовать как показатель физической подготовки, так и для наращивания силы. “Мы рассматриваем внимание и рабочую память как сердечно-сосудистую функцию мозга”, - говорит Джегги.“Если вы тренируете свое внимание и рабочую память, вы повышаете свои базовые когнитивные навыки, которые помогают вам решать множество различных сложных задач”.

Исследование Джегги оказало большое влияние. С момента его публикации другие исследователи достигли результатов, аналогичных результатам Джегги, не только у детей начальной школы, но и у дошкольников, студентов колледжей и пожилых людей. Тренировочные задания обычно требуют всего 15-25 минут работы в день, пять дней в неделю, и, как было обнаружено, позволяют улучшить результаты тестов на подвижный интеллект всего за четыре недели. Последующие исследования, связывающие это улучшение с реальными достижениями в области школьного образования и производительности труда, только начинаются. Но люди с расстройствами, включая синдром дефицита внимания и гиперактивности (ADHD) и черепно-мозговую травму, уже ощутили пользу от тренировок. Прирост может сохраняться до восьми месяцев после лечения.

В таком городе, как Чикаго Хайтс, где в 2011 году только 16 процентов старшеклассников соответствовали иллинойской версии стандартов "Ни один ребенок не отстает", поиск четкого способа повысить когнитивные способности имеет очевидную привлекательность. Но у этого есть и другие применения для людей всех возрастов и склонностей. Даже профессионалы высокого уровня начали тренировать свою рабочую память в надежде повысить свой подвижный интеллект, а вместе с ним и производительность работы. Если эффект реален — если подвижный интеллект можно повысить всего за несколько минут в день, пусть даже немного, и не только на тестах, но и в реальной жизни, — тогда, похоже, это откроет, как с присущим Споку преуменьшением завершило исследование Джегги 2008 года, “широкий спектр применений”.

С тех пор, как чуть более ста лет назад был создан первый надежный тест на интеллект, исследователи искали способ значимого увеличения показателей, но безуспешно. Послужной список был настолько мрачным, что к 2002 году, когда Джегги и ее партнер по исследованиям (а теперь и ее муж) Мартин Бушкуэль наткнулись на исследование, в котором утверждалось, что это удалось, они просто не поверили в это.

В исследовании, проведенном шведским нейробиологом Торкелем Клингбергом, приняли участие всего 14 детей, все с синдромом А.Д.Х.Д. Половина из них участвовала в компьютерных заданиях, направленных на укрепление их рабочей памяти, в то время как другая половина играла в менее сложные компьютерные игры. Всего через пять недель Клингберг обнаружил, что те, кто играл в игры на рабочую память, меньше ерзали и меньше двигались. Что еще более примечательно, они также набрали более высокие баллы по одному из единственно верных показателей подвижного интеллекта - прогрессивным матрицам Рейвена. Другими словами, улучшение рабочей памяти привело к улучшению выполнения задачи, к которой дети не готовились.

Даже если выборка была небольшой, результаты были провокационными (три года спустя Клингберг повторил большинство результатов в группе из 50 детей), потому что матрицы считаются золотым стандартом тестов на подвижный интеллект. Любой, кто проходил тест на интеллект, видел матрицы, подобные тем, что использовались в Raven's: три ряда с тремя графическими элементами в каждом ряду, состоящими из квадратов, кругов, точек или тому подобного. Становятся ли квадраты больше при перемещении слева направо? Заполняются ли круги внутри квадратов, меняя цвет с белого на серый, а затем на черный, по мере того как они опускаются вниз? В матрице отсутствует один из девяти пунктов, и задача состоит в том, чтобы найти лежащие в ее основе закономерности — вверх, вниз и поперек — из шести возможных вариантов. Поначалу решения очевидны для большинства людей, но постепенно их становится все труднее различить. К концу теста большинство участников оказываются сбитыми с толку.

Если измерение интеллекта с помощью матриц кажется произвольным, подумайте, насколько важное значение для успеха в жизни имеет распознавание образов. Если вы собираетесь найти зарытое сокровище в статистике бейсбола, чтобы дать вашей команде преимущество за счет подписания игроков, которых другие не ценят, вам лучше хорошо разбираться в матрицах. Если вы хотите использовать циклы на фондовом рынке, или найти юридический прецедент в 10 делах, или, если уж на то пошло, если вам нужно разгадать природу шерстистого мамонта, чтобы поймать его в ловушку, убить и съесть — вы, по сути, используете те же когнитивные навыки, проверенные матрицами.

Когда вышло исследование Клингберга, и Джегги, и Бушкуэль были докторантами в области когнитивной психологии в Университете Берна, Швейцария. Еще со школьных времен, когда он был чемпионом Швейцарии по гребле, Бушкюля интересовало, в какой степени можно развить навыки — физические и умственные. Заинтригованный предположением Клингберга о том, что тренировка рабочей памяти может улучшить подвижный интеллект, он показал статью Джегги, который изучал рабочую память с помощью теста, известного как N-back. “В то время не было практически никаких доказательств того, что вы можете тренироваться над одной конкретной задачей и получить перевод на другую, которая была бы совершенно иной”, - говорит Джегги. То есть, хотя большинство навыков улучшается с практикой, улучшение, как правило, зависит от конкретной предметной области: вы не становитесь лучше в судоку, разгадывая кроссворды. И гибкий интеллект был не просто еще одним навыком; это была высшая когнитивная способность, лежащая в основе всех умственных навыков и предположительно не зависящая от обычных преимуществ практики. Обнаружить, что тренировка рабочей памяти может привести к увеличению подвижного интеллекта, было бы для когнитивной психологии равносильно открытию частиц, движущихся быстрее света.

Вместе Джегги и Бушкуэль решили посмотреть, смогут ли они воспроизвести эффект переноса Клингберга. Для этого они использовали тест N-back в качестве основы тренировочного режима. Как видно из игры, в которую играют дети в Вашингтон-Маккинли, N-back предлагает пользователям запомнить что—то — местоположение кошки или звучание определенной буквы, - что представлено непосредственно перед (1-назад), позапрошлое время (2-назад), время перед этим (3-назад) и так далее. Если вы преуспеваете в 2-бэк-бэк, компьютер переводит вас на 3-бэк-бэк. Преуспевайте в этом, и вы перейдете на 4-бэк. С другой стороны, если вы плохо справляетесь на каком-либо уровне, вас подталкивают на понижение. Смысл в том, чтобы игра была достаточно сложной, чтобы вы оставались полностью вовлеченными.

Чтобы усложнить задачу, Джегги и Бушкюль использовали так называемую двойную задачу N-back. Когда в наушниках раздается случайная последовательность букв, на экране компьютера появляется квадрат, перемещающийся, по-видимому, случайным образом, среди восьми возможных точек на сетке. Ваша задача - отслеживать как буквы, так и квадраты. Так, например, на уровне "3 назад" вы нажмете одну кнопку на клавиатуре, если вспомните, что произносимая буква - та же самая, что была произнесена три раза назад, одновременно нажимая другую клавишу, если квадрат на экране находится на том же месте, что и три раза назад.

Смысл усложнения задачи в том, чтобы превзойти обычные стратегии, ориентированные на конкретные задачи, которые люди разрабатывают с помощью таких игр, как шахматы и Scrabble. “Мы хотели развить базовые навыки внимания и рабочей памяти”, - говорит Джегги.

Джегги и Бушкуэль провели прогрессивные матричные тесты для студентов в Берне, а затем попросили их практиковаться в двойном N-back по 20-25 минут в день. Когда они повторно протестировали их в конце нескольких недель, они были удивлены и обрадовались, обнаружив значительное улучшение. Джегги и Бушкуэль позже расширили исследование в качестве аспирантов Мичиганского университета, в лаборатории Джона Джонидиса, профессора психологии и неврологии.

подробнее: