Дипломатия или умиротворение? Что стоит за сердечностью Гутерриша в общении с Путиным

Дебаты вокруг недавнего участия Генерального секретаря ООН Антонио Гутерриша в саммите БРИКС 2024 года, который проходил в Казани, Россия, с 22 по 24 октября, выявляют глубокие переломы в понимании и практике международной дипломатии во все более поляризованном мире.

С одной стороны, критики утверждают, что сердечное общение Гутерриша с Владимиром Путиным равносильно одобрению его действий. Они заявляют, что такая дипломатия подрывает моральный авторитет ООН, особенно в свете продолжающихся конфликтов, таких как война на Украине.

Александр Дж. Мотил, профессор политологии в Университете Рутгерса в Ньюарке, в своей статье, опубликованной в The Hillкритикует Генерального секретаря за встречу с «военным преступником» на саммите. Он утверждает, что, хотя у Гутерриша есть обязанность взаимодействовать с мировыми лидерами, с его стороны было бы неправильно проявлять дружелюбие по отношению к таким диктаторам, как Путин.

Мотиль подчёркивает, что действия Гутерриша фактически одобряют действия Путина и подрывают доверие к ООН, особенно в то время, когда напряжённость нарастает из-за прибытия северокорейских войск в Россию для поддержки войны в Украине.

Мотиль сравнивает уступки Гутерриша с историческим умиротворением диктаторов, предполагая, что это свидетельствует об отсутствии уважения к страданиям Украины. В конечном счёте автор призывает Гутерриша уйти в отставку, утверждая, что он поставил под угрозу как свою должность, так и миротворческую миссию ООН.

Суть этого аргумента в том, что во времена эскалации конфликта лидеры должны занимать чёткую позицию, отражающую их приверженность справедливости и подотчётности.

Напротив, аналитик рисков и обозреватель Бахауддин Фузи убедительно защищает подход Гутерриша, представляя его как необходимое условие для достижения мира. В своей статье, опубликованной на Oped Column Syndication, он подчёркивает, что роль Генерального секретаря заключается не только в осуждении агрессии, но и в содействии диалогу между всеми странами, даже теми, которые обвиняются в серьёзных преступлениях.

Фойзи утверждает, что отстранение России от участия в делах ООН может поставить под угрозу более широкую миссию организации и ограничить возможности для урегулирования конфликтов. Его точка зрения подчёркивает сложность международных отношений, в которых жёсткий моральный абсолютизм может препятствовать тонкой дипломатии, необходимой для достижения прочного мира.

Кроме того, Фойзи оправдывает отсутствие Гутерриша на мирном саммите по Украине в Швейцарии в июне, заявляя, что это отражает необходимость баланса; его присутствие потребовало бы согласования с западными предложениями, что могло бы оттолкнуть Россию.

Эти противоположные точки зрения подчёркивают ключевое противоречие в современной глобальной политике: баланс между нравственным лидерством и прагматичной дипломатией. Критики Гутерриша опасаются, что взаимодействие с диктаторами может привести к нормализации их действий и подорвать доверие к ООН. Однако сторонники утверждают, что без диалога снижается вероятность деэскалации и взаимопонимания.

Эта дилемма поднимает важные вопросы о роли международных организаций в урегулировании конфликтов: является ли ООН моральным арбитром или ей следует отдавать приоритет диалогу даже с теми, кто совершает насилие?

Похоже, что действия Гутерриша будут и дальше находиться под пристальным вниманием, отражая более широкие опасения по поводу того, как международное сообщество преодолевает неспокойные воды дипломатии в мире, полном несправедливости. Поскольку война на Украине продолжается, а другие глобальные конфликты тлеют, Гутерришу и его преемникам предстоит найти пути к миру, не поступаясь своими моральными принципами. От этого хрупкого баланса может зависеть эффективность ООН и самой глобальной дипломатии.