Падение кита "Глава семнадцатая"

Всю ночь я болтался в каком-то прозрачном пакете, подвешенный в водной глади и не мог вырваться. Сверху в пласты воды с оглушительным ревом падал огненный дождь окрашивая поверхность яркими золотыми всполохами.

Агата еще спала, я не стал ее будить, боясь лишних вопросов и разговоров после вчерашнего необычного для наших отношений прилива нежности с моей стороны.

И снова стакан фильтрованной воды, снова спешка и нырок в куб со всяким хламом. Я спешил, я постоянно куда-то торопился. Необходимо все успеть.

Ветер завывал, вращая в воздухе крупицы пыли, режущей кожу лица своими слепыми, но меткими попаданиями.

- Будьте человеком, - услышал я жалобный голос, доносящийся откуда-то снизу.

Я остановился и наклонив голову встретился с источником этих звуков. На тротуаре сидел бродяга в лохмотьях и жалобно смотрел на меня, ухватившись за мою штанину.

- Будьте человеком, подайте копеечку – протянул он.

- У меня нет на это времени, - отрезал я и резко дернув ногой зашагал прочь.

Нет времени быть человеком, - промелькнуло у меня в голове, и я улыбнулся этой мысли, гаденько и противно улыбнулся, видя себя со стороны и презирая за эту улыбку.

Заорал телефон и вывел меня из состояния этой шкодливой задумчивости. Звонил Даниил Владимирович.

- Петр Петрович, - на удивление серьезным голосом проговорил он – жду тебя в офисе.

- Даниил Владимирович, - начал отнекиваться я – мне нужно…

- В офис, живо! – перебил он меня и бросил трубку.

Я вытащил ногу из своего куба и стал вызывать такси. Система ломалась и со всех сторон меня начало заливать морем внезапно освободившегося времени.

- Ты с ума сошел? – с ходу начал орать на меня издатель. Я остановился на месте как вкопанный, совершенно ничего не понимая.

- О чем вы, Даниил Владимирович? – спросил я, в попытке узнать хоть что-то.

- Кто такая Агата?! – не унимался он.

- Она моя, - я запнулся, пытаясь подобрать слова – она моя любовница.

Даниил Владимирович рухнул на стул и схватился за голову. В кабинете воцарилась гробовая тишина.

- Ты знаешь сколько ей лет? – спросил он наконец почти шепотом.

- Нет, не знаю, - ответил я тут же.

- Она несовершеннолетняя, Петр, - выплюнул он разочарованно и протянул мне телефон – на, смотри!

Я взял телефон издателя в руки и стал читать. В новостной статье говорилось о заявлении отца Агаты о том, что силой и угрозами я соблазнил и растлил ее. К статье прилагалось видео, в котором кругленький мужчина со смешными усиками и смешной плешью на голове поливал меня помоями и обещал вздернуть меня на первом же столбе. Я застыл от перемалывающего меня в мелкое зерно ужаса. Это конец, - вспыхнуло в моей голове.

- Тебе нужно с ним встретиться, - проговорил Даниил Владимирович, выведя меня из оцепенения – и соглашайся на все, что он предложит. Нам нужно замять эту историю.

- Но как я его найду? – растерянно спросил я.

- Ты бы думал об этом когда свой, - он выругался – примастыривал куда ни попадя.

- Лииииза! – заорал Даниил Владимирович и тут же в кабинет забежала его секретарша, перепуганная и всклокоченная.

- Да, Даниил Владимирович? – прощебетала она.

- Принеси мне сигареты, - прорычал он.

- Но вам же нельзя, Нелли Викторовна будет…

- Неси говорю, а ей мы ничего не скажем, - перебил ее Даниил Владимирович.

Лиза исчезла и тут же вернулась с пачкой сигарет, пепельницей и зажигалкой. Сложив принесенное на столе издателя, она тут же скрылась из кабинета.

- Будешь? – предложил мне сигарету Даниил Владимирович, я решил, что лучше не отказываться.

- Я уже договорился о встрече, - проговорил он, затянувшись и тут же довольно добавил – ой хорошо!

- Мне нельзя курить, Петр Петрович, - продолжил издатель – меня это убьет, ты меня убьешь, понимаешь?

Я ничего не отвечал, мне нечего было сказать.

- Молчишь? – будто бы говоря с самим собой спросил Даниил Владимирович – правильно делаешь, что молчишь. Но как же хорошо затянуться спустя долгое время, так голова приятно кружится.

- Сейчас же позвони этому блюстителю нравственности и договоритесь о встрече, сегодня же, - продолжал он свой монолог – ты мне скажи только, как ты мог так вляпаться? Куда ты смотрел?

- Я не подумал, - прохрипел я – она такая взрослая. Разве может быть ребенок организатором литературных встреч?

Даниил Владимирович засмеялся.

- Да этих неудачников, которых ты связываешь с литературой любой идиот организовать может, даже ребенок – прокряхтел он, борясь со смехом – будь умнее в следующий раз.

Я взял в руки телефон и стал звонить отцу Агаты.

- Его Иннокентий Павлович зовут, - подсказал мне Даниил Владимирович.

- Да? – услышал я неприятный голос в своем телефоне.

- Иннокентий Павлович? – спросил я – Петр Петрович вас беспокоит, я…

- Ах, это вы! – на удивление радостно выпалил он – Рад вас слышать!

- Я бы хотел встретиться с вами сегодня, - недоумевая предложил я – вы свободны вечером?

- Я весь день свободен, - продолжил он все тем же веселым голосом – где бы вы хотели встретиться, Петр Петрович?

- Где лучше с ним встретиться? – шепотом спросил я у Даниила Владимировича, прикрыв телефон ладонью.

- На набережной есть заведение “На дне” – идеально подойдет, - прошептал издатель.

- Давайте встретимся в “На дне”, в 17-10 вам подойдет? – произнес я в трубку.

- Конечно! – выкрикнул он и тут же как-то странно засмеялся – На дне как раз то место где вам нужно встречаться с людьми, Петр Петрович. Встретимся там, я вас найду.

Он положил трубку, не попрощавшись.

- Странный он, - озвучил я первую возникшую в моей голове мысль.

- Может быть, - задумчиво протянул Даниил Владимирович – это даже и хорошо. А теперь иди с глаз долой, пока я тебя не задушил.

Я вышел из офиса и не спеша побрел к метро. До встречи было еще долго, торопиться была некуда.

- Ах, Петр Петрович! – поприветствовал меня тот самый мужчина с видео, возникший неизвестно откуда – Рад встрече, рад встрече.

Он действительно был слишком уж рад, будто бы пришел не на столбе меня вешать, а на встречу с закадычным товарищем пришел, которого не видел десятки лет. Иннокентий Павлович рухнул в кресло напротив меня.

- Иннокентий Павлович, я хотел бы – начал я, но он тут же меня перебил.

- Да уж я знаю, чего вы желаете, Петр Петрович, - он заговорщицки подмигнул мне и продолжил – понимаю вас, очень хорошо понимаю, хороша Агатка то моя, я бы и сам может, но грешно это, Петр Петрович.

- Чего хотите вы? – этот человек совершенно сбил меня с толку, настолько, что я только сейчас начал худо-бедно разбирать его черты.

Видно Агата в мать пошла, - подумал я, глядя на это свиноподобное существо, все в проплешинах и в каких-то торчащих то тут, то там клочках волос.

- Это правильный вопрос, Петр Петрович, - оживленно начал он свой рассказ – я как и все хочу денег и как можно скорее, потому что на следующей неделе Агате исполнится 18 и будет как-то неловко.

- Вы хотите сказать, что вам совершенно нет дела до вашей дочери? – мне хотелось ударить этого мерзкого человека. Взять бутылку и размозжить ему голову.

- Не вам меня презирать, Петр Петрович, ваши то грехи побольше моих будут, - он улыбнулся – но в чем-то вы правы, Агата не живет с нами уже несколько лет и о вас я узнал случайно. На днях я позвонил ей, и мы сильно поругались и в порыве ярости она стала дразнить меня вашей связью. Я в начале знаете ли расстроился, а потом дважды два сложил и понял, как дорога мне моя дочь.

Он обратился в одну сплошную улыбку, вцепился в бокал с пивом и стал пить, большими и жадными глотками. И когда он только успел заказать себе пиво? – подумал я.

- Сколько вы хотите? – спросил я, когда он, опрокинув полный бокал впился в меня своими мелкими глазками.

Он взял в руки телефон и стал что-то печатать. Мне пришло сообщение.

- Этой суммы будет достаточно, - проговорил он и облизнувшись продолжил – приятно было познакомиться, но простите, меня зовут дела. И пожалуйста, поторопитесь, Петр Петрович, даю вам два дня.

Поднявшись он на прощание кивнул мне головой и скрылся из виду.

- Еще желаете чего-нибудь? – обратился ко мне неприятным голосом официант совершенно неприятной наружности.

На Дне – прочел я надпись на его бейдже.

- Неси водку, - отчеканил я, мыслями своими выкатившись подобно Иннокентию Павловичу, подальше отсюда, вон из собственного тела и прочь из собственной жизни.