Коррупция в постсоветских государствах: борьба и реалии

Часть 1. Советское наследство: блат, дефицит и «нужные люди»

1985 год. Очередь в московский гастроном. Женщина в клетчатом платке шепчет продавщице:

— Мне бы колбасы… Для ветерана.

— Без талона? — смеётся та. — Тогда — через дядю Васю. За углом.

Коррупция в СССР была как тень от монумента Ленина: её не замечали, но она была. «Блат», «достать», «договориться» — эти слова знал каждый. Дефицит создавал чёрный рынок, а бюрократия — систему «благодарностей». Хирург оперировал «по знакомству», директор завода отгружал стройматериалы «для дачи», студент покупал экзамен бутылкой коньяка.

— Мы не брали деньги, — оправдывается бывший чиновник из Киева. — Но подарки… Ну, вы понимаете.

А вы помните? Эти чемоданы «Киевских» тортов для приёмной комиссии. Путёвки в санатории «по профсоюзной линии». Ковры, хрусталь, сервизы — валюта советского блата.

Но! За взятки сажали. Жёстко. Дело директора Елисеевского магазина (1983 г.) — расстрел. Дело «хлопковое» в Узбекистане — сотни сроков. Страх сдерживал, но не убивал коррупцию. Она пустила корни глубже, чем казалось.

Часть 2. Лихие 90-е: приватизация, криминал и «золотые парашюты»

1993 год. Кабинет мэра провинциального города. Бизнесмен кладёт на стол пачку долларов:

— Завод — мне. Документы подпишешь?

— А дети… — бормочет чиновник.

— Учту.

Распад СССР превратил коррупцию в систему. Госсобственность продавали за копейки «своим», бандиты контролировали бюджеты, а министры вывозили миллиарды в офшоры. В России, Украине, Казахстане — везде, где рушились идеалы, расцветали схемы.

— Мы делили страну, как торт, — признаётся экс-министр из Еревана. — Кому завод, кому нефть, кому — власть.

Термины эпохи:

- «Крыша» — криминальная защита бизнеса;

- «Откат» — доля чиновника в госзакупках;

- «Рэкет» — налог на выживание.

Но! Даже в этом хаосе находились герои. Как судья из Новосибирска, посадивший губернатора. Или журналистка из Риги, разоблачившая мафию в парламенте. Их истории редко попадали в СМИ.

— Меня пытались убить, — вспоминает она. — Но я успела передать документы в прокуратуру.

Часть 3. 2000-е: «борьба» с ветряными мельницами

2008 год. Заседание антикоррупционного комитета в Москве. Чиновник тычет пальцем в график:

— Снизили уровень на 5%!

— А сколько дел закрыли? — спрашивает журналист.

— Это… не ваше дело.

Путинская эпоха принесла громкие заявления. Создали СКР, приняли законы, посадили губернаторов-миллионеров. Но коррупция лишь мутировала: вместо конвертов — акции офшоров, вместо «откатов» — тендеры для «своих».

— Раньше брали мешками, теперь — через блокчейн, — шутит программист из Казани.

Успехи есть:

- Россия вернула $2 млрд украденных активов (2010–2020);

- Грузия уволила всех коррупционеров-таможенников;

- Казахстан посадил экс-министра, укравшего $300 млн.

Но! В 2021 году Transparency International поставил РФ на 136-е место в рейтинге честности. Рядом — Нигерия и Иран.

— У нас в селе дорогу чинят раз в 10 лет, — говорит тракторист из Брянска. — Перед выборами. И то — если журналисты приедут.

Часть 4. Регионы: от «банановых республик» до цифровых прорывов

Душанбе, 2022 год. Чиновник требует с фермера $1000 за разрешение на воду. Тот снимает чапан и кладёт к ногам:

— Это всё, что у меня есть.

— Ладно, — вздыхает чиновник. — Принеси барана.

Коррупция в постсоветских странах — многолика:

- Средняя Азия — взятки за паспорта, школы, больницы;

- Прибалтика — отмывание денег через ЕС;

- Донбасс — торговля гуманитаркой под прикрытием войны.

Но есть и прорывы:

- Эстония внедрила электронное правительство (0 взяток за справки);

- Грузия создала полицию, где зарплата $1000 (брать рискованно);

- Казахстан оцифровал суды — решения нельзя «подмазать».

— Раньше я платил за справку, — радуется таксист из Тбилиси. — Теперь — кликаю в приложении. Бесплатно!

Часть 5. Борцы: герои или самоубийцы?

— Ты что, сумасшедший? — кричит жена активисту из Самары. — Они убьют тебя!

— Кто-то же должен, — пожимает плечами он.

Тех, кто борется с коррупцией, называют безумцами. Алексей Навальный, Сергей Магнитский, Халида Попал — их имена знает мир. Но есть и те, о ком не пишут: учителя, уволившиеся из-за поборов, врачи, отказавшиеся от «благодарностей», крестьяне, судящиеся с мэрами.

— Меня уволили за отказ завышать оценки, — рассказывает преподаватель из Алма-Аты. — Но я сплю спокойно.

Цена борьбы:

- Россия — 150 журналистов убито с 2000 года;

- Украина — десятки активистов под домашним арестом;

- Азербайджан — НПО объявлены «иностранными агентами».

— Мы как мухи против слона, — говорит юрист из Еревана. — Но даже мухи могут жалить.

Часть 6. Культура взятки: «так принято»

— Пап, а зачем мы несли конфеты учительнице? — спрашивает девочка.

— Чтобы ты стала отличницей, — гладит её по голове отец.

Коррупция въелась в быт. Взятка за детсад, «благодарность» врачу, «добровольный взнос» в школу. Люди ненавидят систему, но участвуют в ней.

— У нас в вузе 90% студентов покупают экзамены, — признаётся профессор из Минска. — Если откажусь брать — уволят.

Почему?

- Страх: «Иначе не выжить»;

- Привычка: «Все так делают»;

- Безнаказанность: «Меня не поймают».

Но! Меняются и здесь. Молодёжь создаёт чаты, где публикует коррупционеров. В России «проект РосПил» вскрывает схемы госзакупок. В Казахстане школьники снимают скрытой камерой, как учитель требует деньги за аттестат.

— Мы не хотим жить как вы! — кричит парень на митинге в Бишкеке. — Хватит!

Часть 7. Будущее: победим ли мы дракона?

— Дед, а правда, что раньше не воровали? — спрашивает внук.

— Воровали, — вздыхает старик. — Но стыдились.

Что делать? Рецепты противоречивы:

- Жёсткая рука — расстрелы, как в Китае;

- Прозрачность — цифровизация всех процессов;

- Воспитание — менять культуру с детства.

Уже сейчас:

- Россия вводит AI для анализа госзакупок;

- Украина обучает детей антикоррупционным играм;

- Армения сажает мэров за взятки в $100.

— Мы победим, — уверен IT-спец из Таллина. — Технологии не берут взяток.

Но! Пока в ДНР на деньги гуманитарки строят коттеджи, а в Москве чиновники покупают яхты, вера тает.

— Они украли будущее, — плачет мать погибшего солдата. — Но я верю: наши дети будут честнее.

Заключение: коррупция как диагноз

Коррупция в постсоветских странах — не просто преступление. Это болезнь общества, где каждый — и жертва, и соучастник.

— Мы ругаем чиновников, — говорит учительница из Одессы. — А сами платим гаишнику. С чего бы им меняться?

Выбор за нами: продолжать жить в системе «договорюсь» или вспомнить, что честность — не утопия. Что можно отказаться от взятки. Можно не врать. Можно требовать. Даже если страшно.

P.S. А вы помните того гаишника, который взял 100 рублей и сказал: «Счастливого пути!»? Он всё ещё стоит на трассе. Но уже реже. Потому что камеры. Потому что стыд. Потому что мы медленно, но меняемся.

Текст данной публикации ранее был выложен в моем одноименном канале Дзен