Согласно статье 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Учитывая, что законодатель признает только умышленное соучастие без конкретных указаний видов умысла, можно предположить, что соучастие возможно как с прямым, так и с косвенным умыслом. Но А.И. Рарог в Настольной книге судьи по квалификации преступлений (Москва, 2006 г.) справедливо замечает, что «вид умысла при соучастии должен определяться волевым отношением не к последствиям преступного деяния, а к факту совместности совершения преступления и может проявляться только в желании совершить преступление совместно с другими соучастниками, то есть свидетельствовать о прямом, а не косвенном умысле».
Это то, что касается самого соучастия, в частности, психического отношения участника к форме его соучастия совместно с другими соучастниками (простое соисполнительство или же организованная группа или преступная организация). То есть если лицо думало, что совершает преступление в группе лиц, а на деле действовало совместно с другими в банде или преступной организации, о которой оно объективно не могло знать, то ему нельзя вменить ч. 2 ст. 209 или 210 Уголовного кодекса вместо группы лиц. А вот вид умысла применительно к преступлению в соучастии должен определяться психическим отношением участника к своим действиям (бездействию) и к действиям (бездействию) каждого соучастника, составляющим объективную сторону совместно совершенного преступления, а также к общим преступным последствиям.
Таким образом, по отношению к преступлению, совершенному в соучастии, вина в его составе может характеризоваться как прямым, так и косвенным умыслом. Например, группа лиц избивает одного человека, каждый из соисполнителей предвидит возможность причинения потерпевшему любого вреда здоровью и желает причинить такой вред, за исключением причинения тяжкого вреда здоровью, хотя сознательно допускает его причинение или относится к нему безразлично, т.е. по своей сути они действуют с косвенным умыслом.
Можно еще заметить, что при соучастии может быть и неконкретизированный умысел. Может быть и так, что у одного соучастника был прямой умысел при совершении преступления, а у другого косвенный. Главное, чтобы общественно опасное последствие охватывалось умыслом каждого из соучастников. Например, одно лицо избивало человека и желало причинить тяжкий вред здоровью, а другое, избивая жертву совместно с первым, не желало, но сознательно допускало причинение тяжкого вреда здоровью, при этом предвидело реальную возможность наступления различной тяжести вреда здоровью. В подобных случаях преступные действия каждого из соучастников квалифицируются по фактически наступившим общественно опасным последствиям. В нашем случае получается, если потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью – квалификация действий по п. «а» ч. 3 ст. 111 УК РФ.
А если, к примеру, потерпевшему был причинен только легкий вред здоровью при недоведении лицом, желавшим причинить тяжкий вред здоровью, преступления до конца по независящим от него обстоятельствам, то в соответствии с ч. 5 ст. 34 Уголовного кодекса оба соучастника должны нести ответственность за покушение на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное группой лиц, что по своей сути является объективным вменением, учитывая еще то, что покушение с косвенным умыслом с позиции субъективной стороны невозможно. То, что действия всех соучастников квалифицируются одинаково, свидетельствует в пользу акцессорной теории соучастия.
Противники акцессорной теории соучастия исходят из того, что соучастники несут ответственность не за деяние исполнителя, а за свои собственные деяния, независимо от деяния исполнителя. Убедительные аргументы против акцессорного понимания соучастия:
1) закрепленное в законе единое основание уголовной ответственности (ст. 8 УК);
2) добровольный отказ исполнителя не исключает ответственности иных соучастников за неоконченное преступление;
3) неудавшееся подстрекательство квалифицируется как приготовление к преступлению;
4) понятие эксцесса исполнителя сформулировано неоправданно узко, в действительности возможен эксцесс и со стороны других соучастников;
5) невозможность соучастия после совершения преступления;
6) возможность привлечения соучастников к ответственности до или без привлечения к ответственности исполнителя.
В действующем Уголовном кодексе закреплен эклектический подход к пониманию соучастия, сочетающий в себе черты обеих теорий.
Так как соучастием признается совместное участие двух или более лиц в совершении преступления, то после совершения преступления одним соучастником без участия другого невозможно вменить это преступление другому соучастнику. Но суды иногда делают ошибки:
Так, приговором Московского городского суда были признаны виновными П. и Т. в совершении разбоя в отношении потерпевших Кречетовых, и действия каждого из них суд квалифицировал по ч. 2 ст. 162 УК РФ. При этом, относительно квалификации действий П. суд принял во внимание неоднократные показания подсудимых на следствии, которым доверяет, и, в частности, показания П. о том, что после того, как ее разбудил Т. и сообщил ей, что задушил Кречетову и ударил ножом Кречетова, П. с целью реализации имевшегося у нее совместно с Т. умысла, похитила из квартиры деньги, принадлежащие потерпевшей Кречетовой.
Т.о., суд констатировал, что П. фактически воспользовалась примененным к потерпевшим ее соучастником Т. опасным для жизни и здоровья насилием, и с целью реализации имевшегося у нее умысла, присоединившись к действиям Т., похитила из квартиры деньги, принадлежащие потерпевшей Кречетовой. Суд посчитал, что при таких обстоятельствах действия П. квалифицируются как разбой и оснований для квалификации ее действий по ч. 2 ст. 161 УК РФ как грабежа, о чем поставлен вопрос ее защитником, не имеется.
Вместе с тем, Верховный Суд РФ согласился с доводами в кассационных жалобах и нашел, что действия осужденной П. необходимо переквалифицировать с ч. 2 ст. 162 УК РФ на пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ, как грабеж, совершенный по предварительному сговору, с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья. Мосгорсудом было достоверно установлено и отражено в приговоре, что для хищения П. с Т. предварительно договорились и применили в отношении потерпевших Кречетовых лекарственный препарат «феназепам», и такое насилие не создавало опасности для их жизни или здоровья. Вопреки доводам государственного обвинителя в кассационном представлении, суд применил положения ст. 14 УПК РФ. Покушение на убийство потерпевших Кречетовых было совершено одним осужденным Т. в то время, когда П. спала, и о совершении этих действий Т. ей сообщил после того, как ее разбудил.
Что касается вывода Мосгорсуда о том, что действия П. квалифицируются как разбой, поскольку она «фактически воспользовалась примененным к потерпевшим ее соучастником Т. опасным для жизни и здоровья насилием», то он противоречит предъявленному обвинению, о чем государственный обвинитель в кассационном представлении приводит обоснованные доводы, с которыми судебная коллегия согласилась. Т.о., Верховный Суд РФ приговор в отношении П. изменил и переквалифицировал ее действия на пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Действия каждого соучастника обусловливают наступление преступного результата в целом, а не в какой-либо части. Поэтому совместное причинение вреда объекту или поставление его в опасность есть общий, единый результат совместной деятельности всех соучастников. Преступление, совершенное сообща, является единым и неделимым. Соучастие отсутствует в случаях, когда лица причастны к одному событию преступления, но умыслом каждого из них охватываются различные результаты, которых они достигают:
Пленум Верховного Суда СССР признал необоснованным осуждение Ц. и Ч. за соучастие в убийстве К., поскольку в момент драки, внезапно возникшей в ресторане, они хотя и наносили удары одному и тому же лицу, но стремились к различным результатам. Ч. намеревался ограничиться побоями, а Ц. – причинить смерть, и ударом стула нанес потерпевшему смертельное ранение. Пленум нашел, что Ц. виновен в убийстве, а Ч. – в хулиганстве.
Наряду с исполнителем и соисполнителями уголовный закон выделяет также посредственного исполнителя, который фактически объективную сторону преступления не выполняет. Психическая деятельность посредственного исполнителя наполнена своим специфическим содержанием, что ведет к необходимости обозначить правила квалификации его действий.
Так, если лицо, склоняя других лиц к совершению преступления, считало, что указанные лица не подлежат уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, и желало, чтобы склоненные им лица исполнили преступное деяние, то его действия будут квалифицироваться как посредственное исполнительство того преступления, к совершению которого оно склоняло других лиц, т.е. по соответствующей статье Особенной части УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ.
Если лицо, склоняя к совершению преступления другое лицо, знало о наличии у этого лица психического отклонения, но считало данное отклонение незначительным, полагая, что склоненное им лицо не будет освобождено от уголовной ответственности за совершенное преступление, то действия склоняющего следует квалифицировать как подстрекательство к совершению преступления, т.е. по соответствующей статье Особенной части со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК.
Если лицо, склоняя других лиц к совершению преступления, ошибочно считало, что указанные лица не подлежат уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, то действия склонившего лица должны быть квалифицированы как подстрекательство к совершению преступления, т.е. так же – со ссылкой на ч. 4 ст. 33.
Согласно п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» «уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу части второй статьи 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по статье 33 УК РФ».
Однако если такие соучастники не видели и не знали, что в процессе хищения чужого имущества действия непосредственного исполнителя были обнаружены, и им было применено насилие с целью завладения этим имуществом, а об указанных обстоятельствах они узнали только тогда, когда уже имели реальную возможность пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом, действия таких соучастников надлежит квалифицировать как кражу или грабеж, совершенные группой лиц по предварительному сговору, а действия непосредственного исполнителя – как грабеж с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, или разбой в зависимости от характера примененного им насилия.
При квалификации группового преступления нередко допускаются ошибки, когда группа лиц, совершившая определенное преступление, необоснованно признается организованной группой. Доказав, что данная группа является устойчивой, не в полной мере исследуется умысел соучастников этой группы, а именно не устанавливается намерение соучастников, для чего и в каких целях произошло их объединение.
Например, как было указано в одном приговоре, М. и С., дезертировав из строительной воинской части с целью добывания средств на существование, объединились в организованную, устойчивую группу для совершения преступлений.
Действия осужденных, связанные с хищением имущества, органы следствия и суд квалифицировали как совершенные организованной группой по ч. 3 ст. 144 и ч. 3 ст. 146 УК РСФСР (соответственно ст. 158, 162 УК РФ). Военная коллегия Верховного Суда РФ, рассмотрев дело в кассационном порядке, не согласилась с указанной квалификацией, исключила квалифицирующий признак – совершение кражи и разбоя организованной группой – и переквалифицировала эти действия с ч. 3 ст. 144 и ч. 3 ст. 146 на ч. 2 ст. 144 и п. «а», «б», «в», «г», «д» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР, указав следующее.
Суд, юридически оценивая действия виновных, связанные с кражей имущества и разбойным нападением, пришел к выводу о том, что эти преступления они совершили организованной группой. Между тем осужденные как на предварительном следствии, так и в судебном заседании утверждали, что после совершения дезертирства они в целях приобретения одежды и денег для отъезда из Москвы совершили по предварительному сговору квартирную кражу. Поскольку похищенного имущества оказалось недостаточно, они по предварительному сговору совершили разбойное нападение и убийство И., после чего выехали из Москвы. Каких-либо доказательств, подтверждающих, что М. и С. заранее договорились объединиться в устойчивую организованную группу для совершения преступлений, в материалах дела не имеется.
Если организованная группа характеризуется сплоченностью и лица, ее создавшие, преследовали цель совершения тяжких и особо тяжких преступлений, то совершение преступления этой группой квалифицируется как совершение преступления преступным сообществом, т.е. по ст. 210 УК и соответствующей статье Особенной части.
В публикации использовались материалы Архива Московского городского суда и Бюллетеня Верховного Суда РФ.
9.8М
